тоту литературного языка. Забвение чистоты языка кинематографического Эйзенштейн усмотрел все в той же театральности многих наших звуковых фильмов, в пренебрежении монтажом. Задорно полемизируя с теми, кто внимание к монтажу считал формализмом, Эйзенштейн дает несколько ясных и простых оценок монтажа - "сильнейшее композиционное средство для воплощения сюжета", "синтаксис правильного построения каждого частного эпизода картины" - и рассматривает монтаж во взаимосвязи с композицией кадра и композицией фильма в целом. Глубокий анализ сцены яликов из "Броненосца "Потемкин" подтверждает эту взаимную обусловленность.

Вскоре Эйзенштейн начал писать обширное исследование о монтаже. Основой этого исследования стали лекции, прочитанные им во ВГИКе на третьем курсе режиссерского факультета в 1933-1934 учебном году и застенографированные с целью превращения их в учебник. Съемка "Александра Невского" (1937-1938) сначала прервала исследование о монтаже, а потом, дав Эйзенштейну достаточно практического опыта, повлекла его к другим работам - "Монтаж 1938", "Вертикальный монтаж", "О строении вещей". Поэтому труд "Монтаж" остался незаконченным. По-видимому, Эйзенштейн не собирался его завершать, потому что наиболее интересные страницы использовал в других работах ("Монтаж 1938", "Вертикальный монтаж", "Диккенс, Гриффит и мы"), а также в незаконченных исследованиях ("История крупного плана", "Неравнодушная природа"). Тем не менее его содержание чрезвычайно ценно и является этапом в развитии теоретических взглядов и творческого метода Эйзенштейна.

Животрепещущий интерес представляют размышления Эйзенштейна о монтаже в литературе, театре и изобразительных искусствах. Парадоксальность понимания Эйзенштейном монтажа как специфического средства киноискусства, присущего именно и только ему, и одновременно поиски "монтажа" в других искусствах объясняются тем, что монтаж Эйзенштейн понимал гораздо шире - как принцип композиции, как "строение вещей", как творческий процесс создания кинематографического образа. Сам он так объясняет этот парадокс: "Строго говоря, эта книга, конечно, не о монтаже. Книга эта в основном - в меру отпущенных автору сил и способностей - старается раскрыть то, как в частной области произведения -в его композиции и методах ее (разрядка моя - Р.Ю.) надлежит раскрывать единично-изобразительное одновременно с обобщенно-образным и как им обоим надлежит быть в неразрывном единстве и проникать друг в друга.

Книга показывает это на одном небольшом участке специальной проблемы кино, внутри того многообразия проблем, которые входят в создание кинофильма - на проблеме монтажа и неразрывно с ней связанной

6

Эйзенштейн о монтаже

проблеме кадра. Но так как с подобных позиций о монтаже вообще не писалось или писалось не с такой кропотливостью, то эта книга - уже совсем строго говоря - все-таки книга о монтаже".